Размышления о "среднем значении"...

Это размышление окончательно оформилось в тот момент, когда я в очередной раз готовился к тесту GRE (Graduate Record Examination). Это очень занудный и, судя по всему, совершенно бесполезный тест, который необходимо сдавать каждому желающему учиться в магистратуре или докторантуре в США.

Тест реально странный. И вот когда я дошел до блока с математикой, меня уже переклинило и, видимо, все мысли копившиеся до этого, излились на бумагу. Эти мысли являются не только реакцией на тесты, но еще и реакцией на использование различных усредненных показателей в повседневности, на стремления упрощать и систематизировать, приклеивать ярлыки и так далее. Особенно актуальной проблема с усреднением и средним значением выглядит применительно к человеку и личности, которые, как ни крути, все-таки уникальны.

В общем, вот оно, мое размышление:

О проблеме среднего значения.

Проблема среднего значения и среднего показателя относительно к группам людей выражается в том, что при сведении группы к среднему показателю смываются границы между членами группы. Количественный показатель затмевает качественный.

Если представить, что группа состоит из 1, 2, 3, 4 и 5. Сумма всех этих чисел равна 15, а их среднее значение равно 3, то есть эта группа может быть охарактеризована в среднем как 3. Но что это значит, это значит, что 1 приравнивается к 3, и 5 тоже приравнивается к 3. Число 1 не равно 3, также как и 5 не равно 3.

Средний показатель в производстве рассчитан на количественные результаты, а не на качественные, среднее мнение рассчитано на то, чтобы отразить мнение большего количества человек, любое среднее значение пытается вобрать в себя большее количество переменных.

Проблема заключается в том, что больше не значит лучше. Качество интеллекта, усердия и умений людей внутри группы отличается. Один более способен, чем другой. Один может быть более способным, чем 20 других членов группы. Приравнивая этого одного индивида к остальным менее способным, мы производим насилие, искусственно ограничивая его и низводя до уровня близкого к остальным. Также и наоборот, поднимая менее способного до уровня среднего значения, мы незаслуженно преувеличиваем его заслуги. Любое среднее значение упускает важную деталь, которая заключается в том, что нельзя объяснить целое через его усреднение и упрощение, через его уравнение по отношению к его членам.

Группа состоит из индивидов, а не из среднего значения. Человек мыслит сегодня одним образом, а завтра другим не оттого, что в среднем люди мыслят тем или иным образом в зависимости от ситуации, а потому что у каждого отдельного человека есть свои причины, по которым он сегодня мыслит одним образом, а завтра другим; по которым он поступает сегодня так, а завтра иначе. Причем эти причины, не обязательно являются зависимыми от конкретного индивида.

Это усреднение сегодня используется в качестве профанации, вводящей людей в заблуждение. Стремление усреднять можно проследить еще в попытках поиска абсолютных норм, которые могли бы уравнять всех и каждого в его способе мышления, практиках ежедневного поведения и сделать всех и каждого равными друг другу. Дело в том, что равенство каждого другому – это миф. Члены группы не равны от рождения, в процессе жизни каждый развивается по-разному, как умственно, так и физически.

Чтобы развить навык, необходимо над этим работать, практиковаться.

Вместо того чтобы признать невозможность всеобщего равенства в качественном плане и взаимодействовать с человеком, а не с массами, современные общества ограничивают своих членов нормами и законами, направленными на усреднение человека, направленными на усреднение личности, создавая условия для правления количества над качеством.

Системы образования, рабочие ритуалы и нормы, тарифы, планы, графики, программы, справки, документы, визы, “необсуждаемые темы”, и “социальное молчание”, субординация и традиции – все это лишь малая часть тех ограничений, которые одновременно служат возвышению тех, кто этого недостоин и принижению тех, кто распространяется за пределы, обозначаемые этими границами. Усредняя людей, искусственно уравнивая всех внутри группы, тот, кто приписывает группе среднее значение, делает это лишь с целью упростить, чтобы было удобнее оперировать целым. Но проблема в том, что в таком случае нет целого, которым можно оперировать – есть лишь иллюзия целого.

Человек – это не цифра (мы не берем во внимание, что цифра это абстракция), общество это не среднее арифметическое его членов и не набор их характеристик. Общество – это нечто большее, чем просто набор показателей, также как и человек это нечто большее, чем его документы, его резюме, результаты его тестов, его круг общения, увлечения и его внешняя атрибутика. Посчитав и совместив внешние атрибуты, нельзя посчитать и объяснить человека. Можно лишь составить портрет его внешних атрибутов и приписать их сумму его личности. Но при этом, человек остается необъясненным, он остается для внешнего наблюдателя загадкой, хоть иллюзия того, что человек понят и возникает после анализа характеристик отдельно взятого индивида.

В одной ситуации характеристики позволили объяснить человека и его поведение стало понятным (хотя, вероятнее всего, эта понятность – снова лишь иллюзия), но уже в следующем моменте те же самые характеристики не позволяют сделать никаких выводов о причине человеческого поступка. Потому что ситуации, судя по всему, не повторяются (по крайней мере, в пределах одной человеческой жизни для одного и того же индивида), люди не константы, а человеческие атрибуты не являются людьми.

Причина каждого действия растет из множества факторов, многие из которых могли воздействовать на индивида еще в далеком прошлом, или же действуют на человека из его персонального потенциального будущего, из бесконечного набора различных вариантов его потенциального будущего. Причем измеримое и наблюдаемое со стороны человеческое прошлое не равно тому прошлому, или тем вариантам прошлого, которые выделяет и различает для себя каждый отдельный индивид. Это нечто вроде персонализированной памяти, которая наравне с коллективной памятью формирует целостный образ, или несколько целостных образов прошлого для конкретного индивида.

Образы же потенциального будущего выстраивают вектор человеческого поведения, точнее, скорее индивид выстраивает вектор своего поведения, устремляясь в потенциальное будущее. Мечта, цель, смысл – это словно инструменты для путешествия из прошлого в будущее при помощи настоящего. Вот она, метафорическая машина времени.

Да и вообще, знать бы кто такой человек и каждый отдельный индивид, или что это такое. Человек и индивид это явно не просто набор молекул и атомов, не просто набор связей между мельчайшими частицами его тела, но все же, судя по всему, нечто большее, нечто неотделимое от Вселенского целого и, в то же время, уникальная часть этого целого, непохожая на его другие части.

Так как же можно его посчитать и усреднить, если он уникален? Если общество и группа состоят из множества уникальных индивидов, то, несмотря на наличие различных связей между членами общества, общество нельзя объяснить лишь как совокупность этих связей, общество не объяснить и через эти связи, так как для того, чтобы объяснить общество, нужно сначала объяснить человека, понять его и узнать, кто и что это такое.

Социология на это неспособна. Философия на это тоже неспособна. Также как и статистика, математика, физика и любая другая отдельно взятая наука. Каждая наука использует свой язык и отвечает за свой сегмент познания, каждая наука использует свои методы. Методы и объекты изучения различных наук отличаются друг от друга, отличаются и масштабы изучения.

Человек находится на пересечении фокусов многих научных дисциплин и других форм познания. При этом до сих пор ни одна из дисциплин не способна объяснить человека. Вероятно проблема в языке, в методе, в подходе, в привычке, в недостатке воображения и опять же, в использовании стандарта, использовании принятого диапазона, конвенциональных границ, норм, негласного согласия следовать старым законам, слепо верить в существующие научные догмы. Когда практика становится стандартной рутиной, больше нет места новизне – ведь откуда ей взяться, если процесс познания и действий прописан предыдущими поколениями, если принципы познания и методы, практики научного действия отделились от остальных методов познания и существуют будто в “коконе”, некоем рафинированном “вакууме” по отношению к остальному миру.

Наука отделилась от человека, искусство отделилось от человека, повседневность отделилась от человека. Каждая часть жизни будто является самостоятельным отдельным пространством, отдельно существующей плоскостью, каждая из которых все больше и больше отдаляется от человека, от самой сути. Это напоминает пляску теней вокруг костра. Костер отбрасывает тени, но тени – это не костер. И какими бы точными подобиями костра ни были эти тени, каждая тень лишена самой сути костра, подобием которого она является.